Дорогой во Христе отец…!
Прости, что так долго задержал с ответом. И дело не столько в слове «некогда», сколько в слове «дозрел».
Я точно знаю, что живу в реальном мире. А в нем мы, гершники и немощные, подчас творим дела под себя, а не по-Божию… Ибо что бы мы ни вытворяли, но Господь все равно ведет нас промыслительно и даже зло обращает для нас во благо.
Начну с ранних лет нашего ребячества в вере и в любви к Дивееву. Сюда, в Последний Удел Божией Матери, я прибыл в Великий Пост 1992-го года. И стал бывать здесь регулярно и даже постоянно до 1996 года. Мы влюбились в это место и никакие трудности для нас не были не преодолимыми. В те годы даже добраться туда-обратно было целой проблемой, а для иных — особливо болящих — даже подвигом. Мы тогда все на едином духовном порыве стремились к Канавке, меся грязь на ней, но беря и эту землю на подошвах как святыню в свои уделы; мы устремлялись к Саровке на Источник и купались голышом, не обращая внимания, кто рядом с тобой… Мы, грешные, в чистоте младенчества устремлялись к Божией Матери с открытым сердцем, к ее угоднику батюшке Серафиму тож…
Мы ждали в трепете приездов патриарха, смешивались около него в толпе, и уносили его благословение, как частицу святыни в разные города и веси очищающейся Руси…
Мы выносили мусор, мы носили кирпич, мы подметали дорожки монастыря, мы мыли полы в Троицком соборе; спали чуть ли не вполвалку в Казанском храме на окраине Дивеева… мы относились к друг другу как братья и сестры, а к дивеевским сироткам — как к ангелам…
И каждый из нас бережно хранил заповеди дивеевские от батюшки Серафима. И это именно в ту пору, когда крайне ощущалась нехватка духовной литературы.
Взросление началось с середины 90-х. Мы так, помнится, ждали нашего патриарха! Еле пробрались на его службу, а по окончании ее он как-то сторонкой и быстренько отошел от народной массы и влился в окружение вооруженных людей, отдаляясь,удаляясь и отойдя от всех нас. В тот год уже вновь испеченные казаки остались не удел, они не стали нужны, в охране и окружении патриарха были уже разные чины силовых структур государства.
А 20-й век закончился тем, чего никто из дивеевских никак не ожидал. Мы все ждали освящения величественного храма в честь иконы Божией Матери, нашей Матушки, Умиление. Сей собор советская власть пыталась взорвать, но скорее разрушались хилые строения этой власти. И вот дано благословение патриарха — наименовать собор в честь Святаго Преображения, ради преображения страны…(всем известно, что Преображенский храм Дивеевской обители в царские времена был кладбищенский!): мы были в смущении и недоумении, но спросить нам, мирянам, было не у кого. Или уже не у кого?
Я еще любил молиться в Храме Христа Спасителя в Москве, когда учился в Богословском институте, будучи уже сам в священном сане. Народу на всенощных было мало, а на Божественной Литургии много больше, но места было довольно. Я всегда старался быть поближе во время входа в храм патриарха… Духовенство суетилось, никого не подпуская к его Святейшеству. Но можно было подобраться поближе; настолько, что можно было видеть не только его лицо, но и глаза. Пожалуй, в последний раз именно в Москве я увидел патриарха Алексия. К сожалению, он, видимо, был вновь болен, землянистое его лицо превозмогало внутреннюю боль, а в глазах вспыхнул ужас, как перед открывшейся бездной… мне его стало очень жалко, невзирая на то, что к нему и в тот раз не допустили народ для личного благословения…
Взрослость пришла со скандалами. Средства массовой информации сперва раздули весть о том, что патриарх служил с католиками в Нотр-Дам-де-Пари (то есть в Париже), но потом поутихли; а со стороны церковных деятелей раздались весьма громогласные увещевания, что это ложь, подстава, якобы патриарх во время молебна католического стоял в сторонке (как бы ни при чем)… И только через несколько лет многие из нас смогли весь эпизод, заключительный эпизод жизни нашего патриарха лицезреть по видео в интернете. Патриарх служил молебен вместе с католиками, облаченный в архиерейские священные одежды… так вскрылась эта неправда…и те, кто с десяток лет назад уличал народ в недоверии, уже более в спокойных тонах по-простому парировал: ну да, служил, и что здесь такого? Патриарх умре — и не надо ворошить эту историю. А где умер? И опять уже спокойно, без истерик нам, малограмотным, стали вещать: ну да, в уборной комнате своей резиденции; и что из этого?! А зачем надо было лгать об этом факте при его смерти? Видимо, потому что незадолго до этого изгилялись некоторые радетели морали над той же императрицей Екатериной Великой, довольно не скромно возглашая при всех, что так ей, развратнице, и надо, что умерла на своем толчке — позорная, но достойная смерть!…
А в Дивееве многих из нас стали смущать регулярные летние служения на свежем воздухе, якобы для нужд народных. Но это заявление лукаво, ибо на небольшой площадке при устроенной эстраде (помосте по-другому) собраться много народу не может. Много народу собиралось раньше сперва в храме, а потом округ того или иного собора, как это и происходило в начале 90-х. В несколько раз больше! И колонки (а потом и экраны) выносились наружу для тех, кто был вне стен того же Троицкого собора…элементарная арифметика…
И наконец, ныне достраивающийся новый собор (даже за определенную плату можно подписать свой кирпичик в стену…)… Об этом строительстве нигде не зафиксировано в Дивеевской летописи и никогда не было благословения батюшки Серафима Саровского, который всё делал с благословения Царицы Небесной.
И сегодня приехав в Последний Удел Божией Матери, когда дождь сменяется уже снежной крупой, а деревья стали еще чернее и мокрые от осенних слез, а небо почернело над нами; мы понимаем, что мы уже не дивеевские, а недостойные сиротки у нашей Матушки, Которая по-прежнему ждет нас и благословляет в путь по всему лицу земли для проповеди через наше собственное покаяние…уже перед скорым Вторым и Страшным Пришествием Своего Сына…
Странникъ 